В начале XXI в. всё более ясными становятся положительные и отрицательные стороны развития технологической цивилизации, основу которой составляет наука. В связи с этим актуальны вопросы о целях и средствах развития самой науки, её внутренних противоречиях, её ценностных ориентациях, о взаимоотношении науки и других форм культуры, её взаимоотношении с религией, а также различными видами ненаучного знания. Наука - это, прежде всего, специфическая форма культуры, порождающая особую, агрессивную форму рациональности, развивающуюся в сложном историческом социокультурном контексте. Анализ научной рациональности и научного знания является комплексным, междисциплинарным исследованием, предусматривающим синтез различных видов и форм знаний и духовности.
Три крупные стадии исторического развития науки, каждую из которых открывает глобальная научная революция, можно охарактеризовать как три исторических типа научной рациональности. Это классическая рациональность, соответствующая классической науке; неклассическая рациональность, соответствующая неклассической науке и постнеклассическая рациональность.
Каждый этап характеризуется особым состоянием научной деятельности, направленной на постоянный рост объективно-истинного знания. Согласно принципу системности научного познания эта деятельность может быть рассмотрена как сложно организованная сеть различных актов систематического преобразования объектов, когда продукты одной деятельности переходят в другую и становятся ее компонентами. Отсюда выводится структура элементарного акта человеческой деятельности как отношения«субъект - средства - объект» являющаяся основой для рассмотрения исторических типов научной рациональности. Однако, возникновение нового типа рациональности и нового образа науки не следует понимать как полное исчезновение представлений и методологических установок предшествующего этапа. Напротив, между ними существует преемственность. Новый тип рациональности только ограничивает сферу действия предыдущего, определяя его применимость только к определенным типам проблем и задач.
История классического типа научной рациональности (классической науки) начинается с Реформации. Мартин Лютер и Кальвин в 16 веке заявили, что человек может обращаться к Богу непосредственно, освобождая человека из-под тщательного контроля со стороны церковной инстанции, от обязанности строго соблюдать церковное учение. Свобода, в частности, отсутствие опоры на авторитетов -- одна из характерных черт новоевропейского мышления, науки. Наука превратилась из доктрины в автономный поиск истины. Так, например, для Галилея не было непререкаемых авторитетов, он основывался на личных наблюдениях и экспериментах. Усовершенствованным телескопом он увидел пятна на небесных телах, откуда, сделав вывод об однородности материи во всей Вселенной, он заключил вращение Земли. Это утверждение не принималось его соперниками, учеными, для которых был авторитетом Аристотель, Вселенная которого была иерархизированной (небесные тела состоят из высшей материи, потому вращаются).
На передний план в науке выходит квантитатизм -- от латинского «количество». Явления познаются при их переводе на количественный язык; познать -- значит измерить, -- вот тезис классической науки. «Дайте мне протяженность и движение, и я построю вселенную» -- утверждал Декарт. И если средневековая картина мира была органистической: мир рассматривался как организм, нечто естественное, природное, само по себе существующее, то в Новое Время установилась механистическая картина мира (Декарт, Лейбниц,Спиноза): мир сравнивался с механизмом, например, с часами. В соответствии с ней природа (и общество) -- то, что проявляет себя в условиях эксперимента. Задача человека состоит в открытии законов функционирования этого механизма, для этого природу нужно «пытать». Новоевропейское знание -- практико-ориентированное: на первом месте стоит получаемый эффект (Бэкон: «Знание -- сила»).
Классический тип научной рациональности (XVII - первая половина XIX в.в.), центрируя внимание на объекте, стремится при теоретическом объяснении и описании исключить все, что относится к субъекту (исследователю), средствам и операциям его деятельности. Это было необходимым условием получения объективно-истинного знания о мире. Цели и ценности науки, определяющие стратегии исследования и способы фрагментации мира, на этом этапе, как и на всех остальных, определяются доминирующими в культуре мировоззренческими установками и ценностными ориентациями. Объекты в классическом естествознании рассматривались преимущественно в качестве малых (простых) систем.
Перестройки оснований науки, характеризовавшие глобальные революции в естествознании, были во многом вызваны изменениями места и функций науки в общественной жизни. Основания естествознания в эпоху его становления (первая революция) складывались в контексте рационалистического мировоззрения ранних буржуазных революций, формирования нового (по сравнению с идеологией средневековья) понимания отношений человека к природе, новых представлений о предназначении познания, истинности знаний и т.п. Становление оснований дисциплинарного естествознания конца XVIII - первой половины XIX в. происходило на фоне резко усиливающейся производительной роли науки, превращения научных знаний в особый продукт, имеющий товарную цену и приносящий прибыль при его производственном потреблении. В этот период начинает формироваться система прикладных и инженерно-технических наук как посредника между фундаментальными знаниями и производством.
Различные сферы научной деятельности специализируются и складываются соответствующие этой специализации научные сообщества. Переход от классического к нeклaccичecкoму естествознанию был подготовлен изменением структур духовного производства в европейской культуре второй половины XIX - начала XX в., кризисом мировоззренческих установок классического рационализма, формированием в различных сферах духовной культуры нового понимания рациональности, когда сознание, постигающее действительность, постоянно наталкивается на ситуации своей погруженности в саму эту действительность, ощущая свою зависимость от социальных обстоятельств, которые во многом определяют установки познания, его ценностные и целевые ориентации. Становление этого периода связано с квантово-релятивистской революцией: квантовая механика -- Бор, Гейзенберг, 20-30 годы 20 века, специальная теория относительности -- Эйнштейн, 1905 год. Переход к релятивистской и квантовой механике связан с увеличением исследуемых скоростей и изучением элементарных частиц. Эти события сопровождались появлением новых мыслительных стратегий.
Если в классической физике идеал объяснения и описания предполагает характеристику объекта«самого по себе» то в квантово-релятивистской физике с необходимостью выдвигается требование фиксации особенностей средств наблюдения, которые взаимодействуют с объектом. Дело в том, что при изучении элементарных частиц возникал парадокс: в зависимости от выбора средств объект вёл себя по-разному (например, электрон -- и частица, и волна), некоторые свойства могли быть присущи объектам не самим по себе, а в сочетании с субъектом. 11 Изменилось и отношение к субъекту познания, который рассматривался уже не как дистанцированный от изучаемого мира, а как находящийся внутри него, детерминированный им. Возникает понимание того обстоятельства, что ответы природы на наши вопросы определяются не только устройством самой природы, но и способом нашей постановки вопросов, который зависит от исторического развития средств и методов познавательной деятельности. На этой основе вырастало новое понимание категорий истины, объективности, факта, теории, объяснения и т.п.
Принцип относительности породил принцип дополнительности (сформулированную Н. Бором). Бор высказал идею, что нужны все свойства предмета, даже противоречивые, они дополняют друг друга. Для полного описания нужно использовать взаимоисключающие (взаимодополняющие) понятия. Главное в принципе относительности -- он разрушил идею о единственности истины, утвердил плюрализм. В естествознании это совершило революцию. Физик Эддингтон выразил ее так: «Мы в состоянии показать, что при помощи некоторой структуры можно объяснить все явления, но не можем доказать, что эта структура единственна».
Еще одна идея классической науки -- не ограниченного уточнения характеристик мира -- была низвергнута неклассической наукой. Вернер Гейзенберг в 1927 году выдвинул принцип неопределённости: (мысленный эксперимент с гамма-микроскопом) нельзя строго и точно измерить одновременно два параметра элементарной частицы -- координаты и импульс; чем точнее один, тем неопределённее другой; так как для того, чтобы увидеть её, нужен хотя бы один квант, а он придаст импульс. Таким образом, имеется ограничение со стороны природы, а не приборов. 12
Итак, неклассическая наука указывает на неустранимое участие субъекта, которое приводит к познанию среза, заданного через призму субъектов. Субъекты включаются в тело научного знания. Имеет место также антропный принцип (от греческого «антропос» -- человек) (Картер): «То, что мы ожидаем наблюдать, должно быть ограничено условиями, необходимыми для нашего существования как наблюдателей». Наример, фундаментальные физические константы именно такие потому, что иначе не было бы нас, их набор эквивалентен существованию человека.
Новая система познавательных идеалов и норм обеспечивала расширение поля исследуемых объектов, открывая пути к освоению сложных саморегулирующихся систем. В отличие от малых систем такие объекты характеризуются уровневой организацией, наличием относительно автономных и вариабельных подсистем, массовым стохастическим взаимодействием их элементов, существованием управляющего уровня и обратных связей, обеспечивающих целостность системы. Именно включение таких объектов в процесс научного исследования вызвало резкие перестройки в картинах реальности ведущих областей естествознания.
Процессы интеграции этих картин и развитие общенаучной картины мира стали осуществляться на базе представлений о природе как сложной динамической системе. Этому способствовало открытие специфики законов микро-, макро- и мега-мира в физике и космологии, интенсивное исследование механизмов наследственности в тесной связи с изучением надорганизменных уровней организации жизни, обнаружение кибернетикой общих законов управления и обратной связи. Тем самым создавались предпосылки для построения целостной картины природы, в которой прослеживалась иерархическая организованность Вселенной как сложного динамического единства. Картины реальности, вырабатываемые в отдельных науках, на этом этапе еще сохраняли свою самостоятельность, но каждая из них участвовала в формировании представлений, которые затем включались в общенаучную картину мира. Последняя, в свою очередь, рассматривалась не как точный и окончательный портрет природы, а как постепенно уточняемая и развивающаяся система относительно истинного знания о мире.
В современную эпоху, в последнюю треть нашего столетия мы являемся свидетелями новых радикальных изменений в основаниях науки. Эти изменения можно охарактеризовать как четвертую глобальную научную революцию, в ходе которой рождается новая постнеклассическая наука.
Интенсивное применение научных знаний во всех сферах социальной жизни, изменение характера научной деятельности, связанное с революцией в средствах хранения и получения знаний меняет характер научной деятельности. На передний план все более выдвигаются междисциплинарные и проблемно-ориентированные формы исследовательской деятельности. Если классическая наука была ориентирована на постижение изолированного фрагмента действительности, предмета той или иной научной дисциплины, то специфику современной науки конца XX века определяют комплексные исследовательские программы, в которых принимают участие специалисты различных областей знания. В результате усиливаются процессы взаимодействия картин реальности, формирующихся в различных науках. Все чаще эти картины изменяются благодаря заимствованию идей из других наук. В этом процессе стираются жесткие разграничительные линии между картинами реальности той или иной науки. Они становятся взаимозависимыми и предстают в качестве фрагментов целостной общенаучной картины мира. На ее развитие оказывают влияние результаты междисциплинарных прикладных исследований.13
Объектами междисциплинарных исследований становятся открытые, саморазвивающиеся системы. Исторически развивающиеся системы представляют собой более сложный тип объекта даже по сравнению с саморегулирующимися системами. Историческая эволюция характеризуется переходом от одной относительно устойчивой саморегулирующейся системы к системе другого уровня с новой организацией элементов и саморегуляцией. Формирование каждого уровня сопровождается прохождением системы через состояния неустойчивости (точки бифуркации), и в эти моменты небольшие случайные воздействия могут привести к появлению новых структур. Такие системы требуют других стратегий эксперимента. Простое силовое давление часто приводит к тому, что система просто-напросто «сбивается» к прежним структурам, потенциально заложенным в определенных уровнях ее организации, но при этом может не возникнуть принципиально новых структур. Необходим особый способ действия: в точках бифуркации иногда достаточно небольшого энергетического «воздействия-укола», чтобы система перестроилась и возник новый уровень организации с новыми структурами. Саморазвивающиеся системы характеризуются синергетическими эффектами, принципиальной необратимостью процессов. Человеческое действие не является чем-то внешним, а как бы включается в систему, видоизменяя каждый раз поле ее возможных состояний. Включаясь во взаимодействие, человек уже имеет дело не с жесткими предметами и свойствами. Перед ним в процессе деятельности каждый раз возникает проблема выбора некоторой линии развития из множества возможных путей эволюции системы, причем сам этот выбор необратим и чаще всего не может быть однозначно просчитан.
В естествознании первыми фундаментальными науками, столкнувшимися с необходимостью учитывать особенности исторически развивающихся систем, были биология, астрономия и науки о Земле. В них сформировались картины реальности, включающие идею историзма и представления об уникальных развивающихся объектах (биосфера, Метагалактика, земля как система взаимодействия геологических, биологических и техногенных процессов). В последние десятилетия на этот путь вступила физика. Представление об исторической эволюции физических объектов постепенно входит в картину физической реальности, с одной стороны, через развитие современной космологии (идея«Большого взрыва» и становления различных видов физических объектов в процессе исторического развития Метагалактики), а с другой - благодаря разработке идей термодинамики неравновесных процессов (И.Пригожин) и синергетики. Именно идеи эволюции и историзма становятся основой целостной картины исторического развития природы и человека, пронизанной идеями глобального эволюционизма.
Изменяются представления и о стратегиях эмпирического исследования. Идеал воспроизводимости эксперимента применительно к развивающимся системам должен пониматься в особом смысле. Эксперимент, основанный на энергетическом и силовом взаимодействии с такой системой, в принципе не позволит воспроизводить ее в одном и том же начальном состоянии. Сам акт первичного«приготовления» этого состояния меняет систему, направляя ее в новое русло развития, а необратимость процессов развития не позволяет вновь воссоздать начальное состояние. Поэтому для уникальных развивающихся систем требуется особая стратегия экспериментального исследования. Их эмпирический анализ осуществляется чаще всего методом вычислительного эксперимента на ЭВМ.
Среди исторически развивающихся систем современной науки особое место занимают природные комплексы, в которые включен в качестве компонента сам человек. Примерами таких «человекоразмерных» комплексов могут служить медико-биологические объекты, объекты экологии, включая биосферу в целом (глобальная экология), объекты биотехнологии (в первую очередь, генетической инженерии), системы«человек - машина» (включая сложные информационные комплексы и системы искусственного интеллекта) и т. д. При изучении «человекоразмерных» объектов поиск истины затрагивает гуманистические ценности. С системами такого типа нельзя свободно экспериментировать. Особую роль начинают играть знание запретов на некоторые стратегии взаимодействия, потенциально содержащие в себе катастрофические последствия. В этой связи трансформируется идеал ценностно-нейтрального исследования. Объективно истинное объяснение и описание применительно к «человекоразмерным» объектам не только допускает, но и предполагает включение ценностных факторов в состав объясняющих положений. В ходе самой исследовательской деятельности с человекомерными объектами исследователю приходится решать ряд проблем этического характера, определяя границы возможного вмешательства в объект. Внутренняя этика науки, стимулирующая поиск истины и ориентацию на приращение нового знания, постоянно соотносится в этих условиях с общегуманистическими принципами и ценностями. Научное познание начинает рассматриваться в контексте социальных условий его бытия и его социальных последствий, как особая часть жизни общества, детерминируемая на каждом этапе своего развития общим состоянием культуры данной исторической эпохи, ее ценностными ориентациями и мировоззренческими установками. Осмысливается историческая изменчивость самих идеалов и норм познания.
Итак, в историческом развитии науки начиная с XVII столетия возникли три типа научной рациональности и соответственно три крупных этапа эволюции науки, сменявшие друг друга в рамках развития техногенной цивилизации: 1) классическая наука; 2) неклассическая наука; 3) постнеклассическая наука. Между этими этапами существуют «перекрытия», причем появление каждого нового этапа не отбрасывало предшествующих достижений, а только очерчивало сферу их действия, их применимость к определенным типам задач. Каждый этап характеризуется особым состоянием научной деятельности, направленной на постоянный рост объективно-истинного знания. Если схематично представить эту деятельность как отношения«субъект-средства-объект», то описанные этапы эволюции науки выступают в качестве разных типов научной рациональности.
Возникновение нового типа рациональности и нового образа науки не следует понимать упрощенно в том смысле, что каждый новый этап приводит к полному исчезновению представлений и методологических установок предшествующего этапа. Напротив, между ними существует преемственность. Неклассическая наука вовсе не уничтожила классическую рациональность, а только ограничила сферу ее действия. При решении ряда задач неклассические представления о мире и познании оказывались избыточными, и исследователь мог ориентироваться на традиционно классические образцы (например, при решении ряда задач небесной механики не требовалось привлекать нормы квантово-релятивистского описания, а достаточно было ограничиться классическими нормативами исследования). Точно так же становление постнеклассической науки не приводит к уничтожению всех представлений и познавательных установок неклассического и классического исследования. Они будут использоваться в некоторых познавательных ситуациях, по только утратят статус доминирующих и определяющих облик науки.
Когда современная наука на переднем крае своего поиска поставила в центр исследований уникальные, исторически развивающиеся системы, в которые в качестве особого компонента включен сам человек, то требование выделения ценностей в этой ситуации не только не противоречит традиционной установке на получение объективно-истинных знаний о мире, но и выступает предпосылкой реализации этой установки. Есть все основания полагать, что по мере развития современной науки эти процессы будут усиливаться.